Безусловно! Можно даже сказать, что эти профессии чем-то похожи: и журналист, и режиссер, по сути, рассказывают истории. Только делают они это по-разному.

Все только по любви! Мое восхищение этим видом искусства и его возможностями сродни тому, что чувствовали пионеры кинематографа в начале 20 века. Я, кстати, большой поклонник великого немого. Киноязык – нечто совершенно волшебное! С его помощью можно сказать так много, дотронуться до самых потаенных уголков души зрителя, причем даже не говоря ни слова. Я поняла, что хочу стать режиссером еще лет в 20, но решила, что для меня честно идти в эту профессию после 30, набравшись какого-то жизненного опыта. И это было правильно. Тогда я определенно была не готова.

«Метель» была пьесой моей мечты. Я прочла ее в сборнике Марины Цветаевой еще в старших классах и была абсолютно очарована. Думаю, мои друзья до сих пор помнят, как я бегала за ними со словами: «Давайте я вам ее прочту! Это так красиво! Только послушайте! Пожалуйста!». Я была настырна – у бедняг не оставалось шанса отказаться. Потом каждый год в начале зимы я ее перечитывала, уже сама, оставив друзей в покое. И так на протяжении многих лет. Разумеется, все слова были выучены наизусть, я совершенно точно знала, как именно должен звучать текст (потом на съемках это, правда, иногда мешало). Когда во ВГИКе мы ставили отрывки из литературных произведений на сцене в качестве учебного задания, я принесла «Метель» мастеру, Валерию Юрьевичу Пендраковскому. К моему глубочайшему удивлению, на следующем занятии он сказал: «Замечательное произведение, снимайте». Разумеется, я тут же стала объяснять, что совсем не то имела в виду, но мастер был непреклонен. Как писала выше, я тоже отличаюсь некоторым упрямством: мое сопротивление длилось пару недель, но в итоге я сдалась. Решение не было простым. Слишком велико мое уважение перед Цветаевой, оттого страх браться за фильм по ее произведению был ужасным. То ли дело учебный отрывок на сцене, который увидят только однокурсники. Признаться, я и сейчас переживаю, когда думаю о том, как примут фильм на фестивалях, и примут ли вообще.

Мы, кстати, как раз с Юрием Чурсиным на съемках обсуждали разницу между мужской и женской режиссурой и пришли к выводу, что Цветаеву должна экранизировать именно женщина. В этот раз все сошлось. А что касается музыки, обратить внимание на Генделя мне посоветовала Людмила Васильевна Максакова еще до съемок, до этого я размышляла о Бахе, Бетховене и Листе. Так что, выбор музыки – ее заслуга!

Если бы не мой мастер, я бы никогда в жизни не решилась предложить роли таким большим актерам. Мне даже в голову не приходило, что так вообще можно. Это именно он меня уговорил написать Юрию Чурсину. Вы даже не представляете, как я стеснялась это делать, было страшно неловко, но, конечно, никто так точно не подходил на роль Господина, как он. Когда Юрий согласился, я несколько часов не могла говорить от нахлынувших чувств. Это казалось чем-то совершенно нереальным. А то, что в фильме сыграла Людмила Максакова, - и вовсе самый настоящий подарок судьбы, настолько большой, что я не уверена, повезет ли мне еще когда-нибудь так сильно вообще. Не то, что работать, даже просто находиться рядом, слушать ее, говорить с ней – невероятно интересно.